По пути Гиппократа

На Болотной улице (ныне её уже нет), у бывшего базара возле церкви Петра и Павла (теперь здесь Дворец культуры металлургов) в доме № 23 жил слесарь по ремонту гидравлических прессов на старом заводе Владимир Петрович Козицын. Семья у них с Марией Ивановной была большой — детей пятеро, четыре дочери и сын. Жили скорее бедно, чем зажиточно, и дать высшее образование удалось только второй по старшинству дочери Валентине.

Валя окончила медицинский институт в Свердловске, практику проходила в родном Златоусте. Однажды в выходной за нею зашел Женя Соложенкин, и они рано утром отправились в лес, как и многие другие. Вдруг все люди стали собираться и бежать обратно. Оказалось, что началась война.

Первая медицинская должность Валентины — участковый врач. Ездила по своему участку на лошадке. Оклад 750 рублей, хлеба — 400 граммов по карточке. Проработала Валя год и два месяца. А 20 марта 1943-го её призвали. В военкомате дали два часа на сборы — и трамваем на поезд. Провожала Мария Ивановна, плакала: все провожают сыновей, а она дочь.

Вначале попала Валентина в Свердловск на курсы повышения, затем на Орловско-Курскую дугу. На фронт никто не сопровождал, добирались сами, пять выпускниц мединститута. Прибыли в санитарное управление фронта. Получили направление в Солнцево.

Наконец, вот он — госпиталь № 1067. Ведущий хирург — Рукосуев, доктор медицинских наук. Прием раненых день и ночь. Ранения у всех тяжёлые — в бедро, тазобедренный сустав, колено. Много случаев газовой гангрены. Никогда больше таких ранений видеть не приходилось…

Потом Украина, город Лебедянь — там раненых сопровождали на волах. Дороги жуткие, раненым тяжело. Везли их до вокзала, сдавали и обратно. Потом уже появились санитарные машины.

Очень сильно бомбили госпиталь в Фастове с 8 по 9 апреля. Небо было чёрное от самолётов. Много было раненых, оказывали помощь всем. Очень тяжело было видеть детей — мальчика трех лет с простреленной головой и девочку с большой рваной раной живота. Всех осматривал руководитель госпиталя, определял, кого на операцию, а кто уже безнадежен. Трое суток непрерывных операций. Никто операционной не покидал. Пили только крепкий сладкий чай. А раненые всё прибывали, с рваными конечностями, с наложенными жгутами, которые нельзя было держать непрерывно более двадцати пяти минут, чтобы не омертвела ткань. Внесли раненого в шею, осталась в памяти только фамилия: Коровин. Спасти не удалось.

Возила Валя раненых в Киев в товарном вагоне. Там быстро сортировали, кого куда. Принимали молниеносно. Она в солдатской шинели, сапогах, на голове — пилоточка.

— Вас просят на второй этаж.

Поднялась.

— Вы из какого госпиталя,

— Десять, шестьдесят семь.

— Живы?

— Живы и работаем.

Карта во всю стену. На госпитале № 1067 — крест, посчитали, что разбит в Фастове. В тот день хоронили командующего фронтом Ватутина, умершего от газовой гангрены.

Сандомирский плацдарм… 1067-й — единственный госпиталь в лесу, в 7—10 км от фронта. Ждали наступления, готовились к приёму раненых. В одиннадцать часов вечера отпустили отдыхать. В четыре утра началась артподготовка, и через двадцать минут стали поступать раненые.

А дальше Краков, через несколько месяцев Бауцен, город уже в Германии, недалеко от места, где умер Кутузов — там был музей славы русскому оружию…

А закончилась война для Валентины в сорок шестом. На груди военврача два ордена и медали. Орден Красной Звезды ей вручал сам маршал К. К. Рокоссовский.

Н. Верзаков, журналист.

Из книги «Златоуст — фронту», 1-е изд., 2000 г.

Козицина (Кутылова) Валентина Владимировна, 1920 г. р., призвана Златоустовским ГВК в январе 1943 г. Лейтенант.

Златоустовская Книга Памяти.