Уральцы - Там, где всё стреляет

— Всё время, пока мы были на часовом заводе, Николай Александрович молчал. Молчал он и в то время, когда мы на машине пересекли город, выбрались на снежную равнину и вскоре очутились в сосновом лесу. Освещённый фарами машины лес казался богатырским…

— Наконец машина остановилась у новых ворот. Николай Александрович, выбираясь из машины, вдруг заметно заволновался.

—Тут туляки…— пробормотал он, заметив мой удивлённый взгляд.

Где-то совсем недалеко от нас раздалась пулемётная очередь. Затем вторая, третья. В другой стороне, тоже недалеко от нас, загрохотали пушки.

— Что это?

— Испытание. Так вот и день и ночь,— ответил Николай Александрович, входя в помещение, залитое электрическим светом. По всему было видно, что помещение построено совсем недавно: потолки ещё светились золотистыми сосновыми переплетами. Это сборочный цех. Тут было неожиданно тихо. Только слышно, как за барьером, в соседнем цехе, урчат, шипят, царапают станки, оттачивая нужные детали.

— Как тут просто всё,— замечаю я.

— Просто? — Он покачал головой.— Ого! Нет. Тут всё очень сложно. Ну, например, пулемёт. Он дает шестьсот выстрелов в минуту,— это значит шестьсот раз в минуту все детали приходят в движение. Да ещё в какое движение! Вы понимаете, какие должны быть детали? Ведь это то же самое, что часы, но гораздо серьёзней. И вот какая-нибудь деталь на испытании заела… тогда шарь по всему заводу — кто и где наплоховал. Иногда у всех инженеров головы вспухнут. Это и понятно, есть рабочие-то ещё неопытные. На десяток туляков — сотня новых, здешних, месяцев десять тому назад пришли на завод.

— И как работают?

— Хорошо работают. Вы вон поговорите с тем рабочим. Фамилия его Лезаров. С ним недавно случилось такое: надо было отработать одну деталь, такую деталь, без которой мог бы остановиться весь завод. Сменщик его заболел. И Лезаров не ушёл от станка. Он стоял день, потом второй. Начали пухнуть ноги. Тогда он разулся и стал на пол босыми ногами… А своего-таки добился.

Я подошёл к станку, за которым работал Лезаров. Он высокий, широкий в плечах, но с лица худ.

— Устаёте? — спросил я и тут же понял, что вопрос мой наивен.

— А то как же? — просто ответил Лезаров.— Как не уставать? Конечно, устаем. Да ведь теперь подругому-то и нельзя работать — война. Наши братья, подика, как на фронте устают. А мы-то что ж, по курортам, что ли, будем ездить? — Он глубоко вздохнул и ещё сказал:— В этом, брат, и есть святая обязанность наша — работай не покладая рук. Будете в столице, так и передайте: работают, мол, на далёком-то Урале. Народ работает… Вот что. Вместе с туляками работаем, с москвичами, с ленинградцами, с харьковчанами, с киевлянами…

— Вот они какие у нас,— уже входя в здание парткома, проговорил Николай Александрович.