Фронтовые будни танкиста Спешкова - Последний бой Маруси

Война есть война. Из нашей роты остался целым один мой танк с буквой «М» на башне. Отдыхали мы в Дмитриевке.

Среди остатков нашей роты находился новенький — лейтенант Червяков. Как-то раз капитану Сибиркину пришёл приказ: нашему единственному танку идти в район Карповки и там вместе с другими танками вступить в бой.

Лейтенант Червяков стал просить ротного, чтобы разрешил моей «Марусе» в бой идти. Укомплектовали ему экипаж, и ушла наша «Маруся» под Карповку.

На другой день пришёл наш капитан из штаба полка хмурый. «Смотрите, — говорит, — на него, он в рубашке родился». Сам показывает на меня. Потом поцеловал меня и проговорил: погибла вместе с экипажем…».

Я не заплакал, а как-то сдавленно зарыдал.

Капитан сказал: «Нам разрешили съездить, посмотреть».

Не доезжая до места последнего боя «Маруси», я увидел башню с буквой «М». Она лежала метрах в 10 от корпуса танка. Очевидцы рассказали нам, что танк шел прямо на дзот. Экипаж, видимо, решил уничтожить его гусеницами и открыть дорогу пехоте, но в танк угодил снаряд. Из него выскочил один человек, видимо, раненый. Его схватили немцы, забрались в танк и из нашего же орудия открыли огонь по пехоте. Тогда один из советских лётчиков-штурмовиков «положил» бомбу прямо в моторный люк танка. От взрыва её и боеприпасов девятитонная громада была отброшена.

Так погибла «боевая подруга» моя, «Маруся», в последнем бою. Так погиб 20-летний лейтенант Червяков — в первом. Мы нашли труп лейтенанта. В его глазницы фашисты забили винтовочные гильзы…

После отдыха и доукомплектования полк перебросили в район Козельска. То было преддверие великой битвы на Курской дуге. Но мне не пришлось в ней участвовать. Начальник штаба полка зачитал приказ, которым мне присваивалось офицерское звание. Тут же вручили погоны и направление на учебу.

Всю ночь проговорили с капитаном Сибиркиным и лейтенантом Орловским. Утром я поехал в Москву. Всю дорогу думал: а время ли учиться? Приказ есть приказ, но прощаться с прошлым было тяжело.