Если только останусь живым
Ещё и ещё раз перечитываю фронтовые письма Бориса Михайловича Самойлина. Письма с войны. С Великой Отечественной войны. О чем они, эти письма? Конечно «о боях, пожарищах, о друзьях—товарищах». Ведь это письма лейтенанта, который начал войну в 20 лет, в 21 год — воевал под Новороссийском на Малой земле, в 22 года — освобождал Украину, штурмовал Карпаты, а в 23 года был тяжело ранен. Письма лейтенанта, отпускавшего для солидности усы и водившего в бой солдат, порой старше его по возрасту, а иной раз и по боевому опыту.
Но, прежде всего, это письма о любви, о девушке, которая ждёт в далеком Златоусте, о надежде на долгожданную встречу. Вот написал эти слова и вспомнил известные симоновские строки:
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет — повезло!
Не понять не ждавшим, им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Письма Бориса — это письма о Вас, Ираида Львовна, о той молоденькой девчонке Ире, Иринке, Ираидке, что ждала лейтенанта все бесконечно долгие дни и ночи войны. И стихи Константина Симонова тоже о Вас и тысячах других женщин, умевших ждать. Прочитайте письмо Бориса от 30 января 1944 года, и вы увидите, что я прав. Солдату во сто крат было легче воевать, когда он знал, что его ждут:
«Я клятве верю, коль не верить,
Как проживешь в таком аду?
Наверно всё глядит на двери,
Всё ждёт — сегодня вдруг приду…»
Борис Самойлин вернулся домой, в Златоуст, в сорок пятом. Вернулся из госпиталя после третьего ранения. Его ждали, ждали и бережно хранили его письма с фронта.
Прошли годы. Война ушла в прошлое, но в семейном архиве и по сей день хранятся фронтовые письма. Письма о войне и о любви…
1943 год, февраль—май. Новороссийск. Малая земля.
20.03.43 г.
Ира! Решил по твоей просьбе черкнуть тебе ещё пару слов о своем житье-бытье. Утром пришёл с задания, сейчас немного отдохнул. До вечера ещё далеко, сейчас напишу тебе письмо да смоюсь на берег моря. В землянке оставаться опасно — вчера фриц засек наш лагерь и садит теперь по нему из миномётов, не дает высунуть головы. Вот так и проходит день. Ночью выходим на выполнение боевого задания. Сейчас стало мне немножко легче — ребята подобрались хорошие, и я спокойно иду с ними на любое задание.
Раз прочесывали мы только что занятый нами совхоз, обезвреживали мины и сюрпризы в домах. Заходим в одно здание, по-видимому, школу. Немцы превратили её в казарму. В одной из комнат стоит печьголландка, заглушка выдвинута, а за нее привязан бинт, на котором висит повешенный боец, молодой парнишка. Они, гады, видать, пытали его, а потом повесили. Я долго стоял молча перед ним. Конца нет ненависти к этим гадам-фашистам. Ну ничего, за все рассчитаемся!..
14.04.43 г.
Ира! Пришел сейчас мокрый и усталый с передовой. Ночью приходил катер и привез почту, одно письмо было от тебя. Не знаю, почему, но я разволновался, так толком и не мог отдохнуть. Лежал и курил папиросы одну за другой.
В письме ты задаешь несколько вопросов. Ответы на них ты уже должна получить, они есть в предыдущих письмах. Но все же я отвечу на вопросы прямо и открыто, возможно, ответы будут слишком прямы, но ничего — ты поймешь меня.
На вопрос о моем молчании. Я ответил тебе на первое твое письмо и ответил ясно и точно. На вопрос — изменился ли я? Отвечу — да, изменился. От того пацана, которого ты знала нет ничего. Я обязан был измениться. Мне доверили несколько десятков людей, Я ежедневно вожу их навстречу смерти, я должен быть выше их по силе воли и твердости: характера. Невзгоды и неудачи способствовали этому. На вопрос о дружбе или товариществе я тоже уже писал», но напишу ещё. Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю, а поэтому желаю, чтобы после войны мы строили свою жизнь вместе. Если ты такого же мнения — хорошо, если нет — будем товарищами. Ты мне ответь точно так же — коротко и ясно. Поняла?
На вопрос о том, как я живу, могу ответить красноармейской поговоркой: «Живем, не тужим — в армии служим!» Воюю сейчас на Малой земле, т. е. высадили десантом с фланга у фрицев. Позади море, впереди фрицы, которых нещадно бьем. О размерах нашей земли можешь судить по тому факту, что «Мессершмитт-109» не может развернуться над ней — обязательно вылетает в море! Сама понимаешь, что до смерти здесь ближе, чем два шага. Вот такие дела.
Писать больше некогда. Сейчас связной отправляется на Большую землю и отвезет письмо. Не обижайся на прямоту и резкость, если таковая есть…
17.04.43 г.
… Опять делюсь с тобой своим горем. Ты поймешь меня, мне очень тяжело — я потерял своего самого дорогого старшего друга и командира. Он был настоящий коммунист, и я всегда стремился подражать ему. Он рекомендовал меня в партию. Наша дружба была настоящей, закаленной в бою дружбой. Его имя Рашид Сохт. Он адыгеец по национальности. Погиб смертью героя, поднимая бойцов в контратаку 16.04.43 г.
Вечером в суровой боевой обстановке в присутствии товарищей-командиров командир вручил мне оружие героя — его пистолет «ТТ». Он сказал: «Вручаю это почетное оружие погибшего героя лучшему командиру части…». Принимая эту почетную награду, я поклялся, что буду таким, как Сохт. И я буду таким, как Сохт! Это я знаю!..
21.04.43 г.
Прости, дорогая, что пишу неразборчиво — сижу в стрелковой ячейке. Мы здесь, на Малой земле, деремся и уверены, что завтра и всегда Малая земля будет нашей и скоро будет Большой. Фрицы хотели к дню рождения обер-бандита Гитлера скинуть нас в море. Они делают все! Бросают на нас по 250—300 самолётов, ходят по 11 раз в атаку, но сломить наш дух и волю защитников Малой земли не могут. И не удастся им это сделать! Братва поклялась отстоять Малую землю! Легкораненые не уходят из строя.
Под утро часа на два под вой и грохот немножко прикурнёшь — вот и весь отдых, Утром считаем потери. Друзья тают. Нас остается все меньше, но те, кто остается, будут кровными братьями на всю жизнь! Вот и сейчас один из них заглядывает через мое плечо и говорит: «Напиши ей привет от меня». Привет тебе от друга Коли. Это пока все. Будь здорова. Борис.
1943 год, лето. Ст. Домодедово Московской области. Переформирование.
14.06.43 г.
Здравствуй, дорогая Ира!
Прости, что так долго не писал тебе ни слова. Последнее письмо я писал тебе с Малой земли, кажется, в конце апреля или начале мая. Приходилось туго. Но братва поклялась: ни шагу назад! Фрицы объявили нас, десантников, коммунистами и в плен не брали. Тогда мы, беспартийные, подали заявление в партию — умереть коммунист том. Счастье, должно быть, сопутствует мне: лишь 17 мая, проведя около 3 месяцев в десанте, я подорвался на мине и был ранен в обе кисти рук.
В отношении того, что парни из Златоуста отличаются, могу похвастать: за время, проведенное в десанте, дважды награждён орденом Красной Звезды. Сейчас я нахожусь под Москвой (20 минут езды), набираюсь сил — скоро опять воевать…
1943 год, осень. Днепр. Букринский плацдарм. Лютежский плацдарм. Освобождение Киева.
05.11.43 г.
… Не поверишь, как приятно быть в культурно обставленной квартире! Растянуться на диване. Мечта! Но иногда она бывает действительностью. Например, в данный момент сижу в уютной квартире, принимаю и отсылаю донесения. Наши войска рвутся вперед, через два дня праздник! Мы готовим стране небывалый подарок! Когда ты будешь читать эти строки, дело будет сделано, а пока завтра будет решающий бой!* Вот такие дела. А фриц драпает быстро. Утром он ещё был в этом доме, а сейчас я, советский офицер, сижу на этом месте и пишу в спокойной обстановке «тыла» (только изредка сюда залетают снаряды и беспокоят тишину).
Понемногу начинают прибывать твои златоустовские письма, причем сначала более свежие, а затем старые. Это меня очень радует, когда получаешь эти дорогие для меня письма, я просто становлюсь именинником. Как всё-таки ты далеко!..
*Киев был освобожден 6 ноября 1943 года. Именно с Лютежского плацдарма, где в это время находился Б. М. Самойлин, был нанесён удар по врагу силами главной группировки 1-го Украинского фронта.
1943 год, декабрь. Правый берег Днепра, в районе города Фастова.
09.12.43 г.
… Ожидания мои оказались напрасными. Почта пришла, а письма от тебя не оказалось. Очень скучно без твоих писем, настроение грустное, но приходится это скрывать — иду на очень серьёзное задание. Приказано достать «языка», но фрицы теперь стали пугливые, и поэтому придется зайти к ним подальше.
Это письмо в голубом конверте вместе с документами останется здесь, у командира, он его отправит.
На языке крутится наша фронтовая душевная песенка:
О тебе я на фронте грущу,
И тебя после дней боевых
Я в глубоком тылу отыщу,
Если только останусь живым.
Будь здорова, пиши. Целую. Борис.
13.12.43 г.
Милая Ираидка!
Несколько дней назад я написал тебе письмо в ответ на твое от 5.11.43. Ты извини меня, возможно, оно написано было резко, но ты войди в мое положение, дорогая, ведь я всегда думаю только о тебе, ты мне всех дороже. Иду я в разведку, или в буран, вьюгу на другое задание — ты всегда стоишь передо мной.
Ребята, знающие меня по прошлому году, удивляются моему теперешнему поведению. Иногда даже подшучивают, но я им рассказываю о том, что меня ожидают, что у меня есть дорогой мне человек, и дружеская подначка смолкает. А с какой радостью я получаю твои редкие письма. С каким волнением я перечитываю эти дорогие для меня строки! Если бы ты знала!..
…Вчера опять ходили к фрицу. И опять неудача. Правда, подорвали один его танк, но это не то — нужен язык, они, сволочи, даже во сне мне снятся. Но такие осторожные, что не выходят из населенных пунктов. Вот и попробуй его взять, а язык нужен до зарезу. Надо решиться на что-нибудь поотчаянней. Иначе ничего не выйдет. Сам он все равно не придет.
Ну ладно об этом. Все равно ты ничего дельного не посоветуешь.
Пиши как живут медички? Передай ответный привет Кате и Шуре и всем вообще. Как встретили Новый 1944 год?
Что-то он принесет нам? Счастье или что другое? Конечно счастье!
Будь здорова
Крепко целую Борис.
***
Оторвемся на некоторое время от писем Бориса Михайловича, чтобы рассказать историю одного письма Ираиды Львовны. Написано оно было 5 декабря 1943 года и … вернулось в Златоуст. А произошло вот что. Сперва письмо благополучно дошло до передовой. Вручил его Борису Самойлину офицер из штаба бригады по фамилии Сергеев. Глаза Бориса с жадностью забегали по строчкам, написанным таким знакомым почерком:
… Милый, дорогой мальчик! Что-то эти дни очень тревожно за тебя. Здоров ли? Как настроение, «работа»? Хотелось, чтоб всё было как нельзя лучше.
Далее в письме Ира подробно рассказывала о только что увиденном новом кинофильме «Жди меня» (он был поставлен режиссером А. Б. Столпером по пьесе К. М. Симонова и вышел на экраны как раз в 1943 году), о судьбе главных героев — Николая и Лизы (по сюжету Николай не вернулся из разведывательного полета, друзья уже сочли его погибшим, но, но Лиза не поверила в гибель своего любимого и преданно дождалась его возвращения). Были в этом письме и трогательные строчки симоновского стихотворения « Жди меня». А после этого шли такие слова:
…Стали мы разбирать кто на чьей стороне. Нашлись и сторонники Сони — жди, жди, просидишь одна всю войну, а он не вернется, вот молодость-то так и пройдет! Но большинство все же на стороне Лизы — пока не кончилась война, ничему не верить, кроме того, что всё будет благополучно, и ждать, крепко ждать, по-настоящему. Я, конечно, за последний вариант. Пусть мне сейчас скучно, гораздо скучнее, чем некоторым из наших, но зато после окончания войны я могу с тобой встретиться со спокойной совестью, прямо смотреть тебе в глаза, мне незачем будет потуплять свой взгляд. Если ты действительно любишь человека, то ты должен быть готов к любым трудностям, лишениям, остаться верным, верным любимому человеку…
Торопливо прочитав письмо (время поджимало — надо было идти в разведку за линию фронта), Борис схватил попавшийся под руку красный карандаш и написал на последней странице ириного письма:
Ирка! Жди меня и я вернусь! Через день буду в положении Николая. Крепко целую. Твой Борис.
14.1.44.
После чего свернул листы и попросил Сергеева отправить на Урал. Когда письмо пришло в Златоуст, Ира испугалась — и адрес на конверте написан не рукой Бориса, и после полевой почты стоит незнакомая фамилия «Сергеев А. С.». Что она только не передумала в те короткие мгновения, когда пальцы боязливо вскрывали конверт! И, наконец, огромный вздох облегчения, когда глаза увидели написанные знакомым почерком слова «Жди меня и я вернусь!». И она ждала!
Получилось так, что одновременно с этим письмом Ира получила письмо, написанное Борисом неделей раньше, а в нём… Впрочем, лучше прочитайте сами:
7.1.44 г.
… Сегодня у меня произошел очень интересный случай. Я был очень, очень ему рад т.к. он всколыхнул воспоминания о тех счастливых днях, когда мы учились в 10 кл.
Я был в разведке, целый день мотался на машине по степным дорогам, собирая сведения о противнике. В одной деревне заехал к разведчикам другой дивизии, мне нужно было увязать с ними кое-какие вопросы. Низкая украинская хата, полна солдат и офицеров. Вхожу, здороваюсь и представляюсь, не называя своей фамилии. Вдруг неожиданно слышу девичий голос: «Честное слово это Борис Самойлин!». Удивленный я оглядываю присутствующих. Говорила девушка, младший лейтенант, чтото знакомое показалось в её лице, но вспомнить не мог. «Не узнаешь? Я Наташа Багрова*». Моё недоумение было вполне уместно — кого кого, а своих девчат из Златоуста я никак не ожидал встретить здесь на фронте! Когда были улажены деловые вопросы, мы с ней принялись говорить, говорили много, обо всем. Ты представь — встреча старых знакомых на фронте! Она служит переводчицей. В армии не так давно, но уже имеет медаль «За боевые заслуги». Разведчики приняли меня хорошо, как и всякого на фронте, выпили за встречу старых друзей. Распрощались в надежде увидеться ещё раз. Просила передать тебе привет. Вот видишь какие встречи бывают иногда на фронте…
О чем ещё тебе написать? О погоде, но она паршивая и о ней не стоит. Да, могу похвалиться — когда ты получишь это письмо, я получу третий орден. Ты не думай, что я рисуюсь, нет. Я выполняю приказы. Приказ — это всё…
*Багрова Наталья Юрьевна, дочь златоустовского хирурга Ю. Б. Багрова, училась в златоустовской школе № 14, на один класс младше Б. М. Самойлина.
Багрова Наталья Юрьевна, 1924 г.р., призвана Златоустовским ГВК в августе 1943 г., лейтенант. После войны переехала в Ленинград.
Из Златоустовской Книги Памяти.
1944 год. Январь. Белая Церковь.
30.01.44 г.
Ты уже давно не получаешь моих писем. Я не писал тебе уже дней 25. Но ведь я не виноват — писал тебе, что ухожу в «командировку». Но сейчас я опять на родной земле, в своей семье — роте.
Дорогая Иринка! Я тебе очень благодарен за письмо, в котором ты подробно пересказываешь картину «Жди меня» и пишешь, что ждешь меня и веришь, что я вернусь. Ты себе не можешь представить, как ты помогла мне этим письмом. Но расскажу все по порядку: в начале этого месяца я получил очень серьёзное и трудное задание. С группой своих орлов нужно было пробраться глубоко в тыл противника. Задание было очень трудное, мы почти не рассчитывали вернуться.
Полмесяца не видели крова и горячей пищи, спали на снегу, а когда проваливались в воду — одежда и валенки замерзали колом, мы не могли развести огня, чтобы просушиться. Но, несмотря на все трудности, задание мы выполнили да к тому же вырвали из немецкого плена трех наших бойцов.
Вчера я докладывал о выполнении задания генералу из штаба фронта. А надо тебе сказать, что за это время у меня отросла жуткая борода. Когда мы вернулись, я её сбрил, а усы оставил. И вот, закончив беседу со мной, генерал и говорит: «Ну все хорошо, а усы зачем оставил?» Я ему ответил: «Для солидности, тов. генерал. Все офицеры зовут меня Борисом, а если у меня будут усы, а у них нет, то уж меньше как Борис Михайлович не назовешь!». Генерал много смеялся, а потом сказал: «Ну если для солидности, то можно».
Вот так счастливо закончился этот трудный для нас месяц…
1944 год, ноябрь—декабрь. Перемышль, Карпаты, Кошица.
20.11.44 г.
… Утром в бой. Завтра судьба будет хозяином положения. Сколько раз уж было так? Сотни раз, и каждый раз перед боем душу щиплет какая-то тоска — а вдруг конец! Ерунда; конечно, умирать будем один, а не сто раз, а сегодня или завтра—все равно! Но чести своей не посрамим, За время боев наша часть награждена двумя боевыми орденами и имеет два звания — Винницкой и Карпатской. Четыре раза Сталин отмечал нас в своих приказах! Видишь, мы, сложа руки, не сидим, вот и завтра идем на штурм, и, я уверен, прорвем оборону врага и погоним его дальше! Эх, родная! Если бы ты знала, как нам достается каждый шаг на запад, ты бы не торопила нас так!
30.11.44 г.
… Много писать не буду — лежу в госпитале. Тяжело ранен в бедро и грудь осколками. Ранен был утром 28.11.44 г. при взятии одной чехословацкой деревни. Тяжело, конечно. Будет легче — напишу. Крепко целую. Борис.
***
Третье ранение было самое тяжелое. На излечение эвакуирован далеко от фронта — в Кисловодск. Там и встретил день Победы.
11.05.45 г. Кисловодск.
… Поздравляю тебя, родная, с Днем Победы. Долгожданным, но наконец, наступившим. Дорогая моя, когда получили это известие, мы просто сходили с ума, точно даже не помню, что творилось, — такая была радость. Сейчас получил от тебя телеграмму. Какая ты хорошая!
***
С Борисом Михайловичем Самойлиным мы знакомы более пятидесяти лет. Вместе учились в учительском институте — в 27 лет он сел за парту вместе с нами, пацанами 18—19 лет. Участников войны у нас в группе было трое: Борис Самойлин, Павел Галавтин и Евгений Галанов. И ходили они ещё в военных гимнастерках и галифе. Большая разница тогда была между нами. И как часто сквозь их возраст, солидность прорывалось мальчишеское озорство, которое у них отняла война.
Потом была комсомольская и партийная работа. Борис Михайлович заочно окончил Высшую партийную школу, работал директором Златоустовского торгового техникума, много лет был председателем городского Совета ветеранов. Не заметил Борис Михайлович с Ираидой Львовной, как выросла дочь, как стал не только дедушкой, но и прадедушкой. Да, любовь, скрепленная войной долговечна!
После войны прошло 55 лет. К фронтовым наградам Бориса Михайловича добавились трудовые, только вот такой награды, как у врача-фтизиатра Ираиды Львовны, — ордена Трудового Красного Знамени — у него нет! На трудовом фронте врач Самойлина отличилась не хуже, чем лейтенант Самойлин на войне.
Когда мы встречаемся, Борис Михайлович частенько ворчит на меня (у него есть на это право): «Когда станешь солидным, серьёзным?!» На что я всегда отвечаю: «Тогда, когда представишь документ, что тебя призывал в армию Златоустовский горвоенкомат!» После чего мы оба смеёмся — знаем, что этого не будет никогда, поскольку документа такого наш военкомат представить не может. И вот почему. Дело в том, что после окончания школы решил Борис Самойлин пойти учиться в Ленинградское высшее морское инженерное училище им. Ф. Э. Дзержинского. Но началась война и дорога в училища оказалась закрытой. Стал Борис ходить в военкомат — отправьте скорей в армию. Горвоенком отвечал: «Подожди, успеешь! Иди пока работать». Устроился тогда Самойлин на завод им. В. И. Ленина. Работает, а сам всё ходит и ходит в военкомат. Видно вконец он надоел военкому, тот не выдержал, написал записку и отправил с ней Бориса в Чебаркуль. Уехал туда Самойлин, а в горвоенкомате его фамилию в списки призванных в армию не внесли. Поэтому сегодня горвоенкомат, если его запросить о Б. М. Самойлине, ответит: «В списках призванных в ряды РККА не значится». Потому что ушёл на Великую Отечественную войну Борис Михайлович не по повестке, а по записке!
Мы говорили здесь о фронтовых письмах участника Великой Отечественной войны Бориса Михайловича Самойлина. А ведь на фронте воевало трое братьев Самойлиных! Старший — Михаил, родившийся в 1914 году — погиб в январе 1945 года в Будапеште, средний — Владимир, 1919 года — погиб под Оршей в 1941 году, вернулся с фронта только младший — Борис. Вернулся домой, в Златоуст, где его все четыре года ждала девушка Ира. И ждали письма, написанные им в короткие минуты отдыха на фронте. Письма, ставшие теперь достоянием истории.
Ф. Яблонский.
Из книги «Златоуст — фронту», 1-е изд., 2000 г.
Самойлин Борис Михайлович, 1922 г. р., ушёл на фронт из Златоуста 01.09.1941 г., старший лейтенант. Умер в Златоусте 09.03.2010 г.
Галавтин Павел Иванович, 1921 г.р., призван Златоустовским ГВК в мае 1940 г. Умер в Златоусте 20.06.1975 г.
Самойлин Владимир Михайлович, 1919 г. р., призван Златоустовским ГВК в 1939 г., рядовой. Погиб в сентябре 1941 г., Белоруссия, Витебская обл., г. Орша.
Самойлин Михаил Михайлович, 1914 г. р., призван Златоустовским ГВК 16.10.1941 г., гвардии рядовой. Погиб в 15.01.1945 г., Венгрия, г. Будапешт.
Из Златоустовской Книги Памяти.
Этот материал был специально написан Ф. Н. Яблонским для первого издания этой книги. Тогда Борис Михайлович был жив и ещё бодр. Прошло десять лет и в марте 2010 года златоустовцы проводили в последний путь фронтовика и Почётного гражданина города Б. М. Самойлина. Совсем немного не дожил Борис Михайлович до 65-летия Победы. Но остались его добрые дела, остались фронтовые письма…