Легенда о Киалимской бабушке на Таганае
Доводилось ли кому из вас забираться в такую лесную глушь, где и птицы-то не поют? Или наблюдать, как бежит себе река по камушкам и вдруг исчезает, теряется в болоте среди кочек, образуя топи? А попадать в «гулящий» туман среди одиноких скал, который к тому же еще «поет», когда застревает в трещинах пород и трется о каменные зерна различной крепости? И чего только здесь не привидится, хотя бы в мыслях, не свободных от предрассудков забытых предков. Вот и передаются мыслестрахи из уст в уста, от поколения к поколению. Рождается мысль, появляется форма и вот перед нами — Киалимская бабушка. Как только ещё не обзывали её в наших краях — Киалимская кикимора, Феня Таганайская… А начнешь расспрашивать случайного «очевидца», так либо чушь от правды не отличишь, либо себя же оскорбленным почувствуешь за нелестные отзывы о бедной старушке. И всё-таки по крупицам рассказов истинных легендариев (во избежание дальнейшей клеветы по отношению к нашей героине) попытаюсь изложить историю жизни сказочной землячки.
Самое большое богатство на Таганае — лес. Богатством этим и жили испокон веков. На одном только Большом Киалиме несколько углежогных становищ было. Там, где сейчас кордон Киалимский, поселок размещался. За ненадобностью производства древесного угля поселок тот зачах, съехали с Киалима люди постепенно в город. Осталась там только одна древняя старуха — Феня. Муж у Фени давно помер, взрослые дети за всеми в город подались. Бродила бабуля по лесу, довольствуясь его дарами, да попивала молочко такой же древней, как сама, коровы. Иногда, особенно в сезон, перепадал ей паек от таганайских туристов. Да что еще старой женщине нужно на склоне лет посреди таежной глухомани да хаоса исчезающей памяти о несладко прожитой жизни. Однако задумала Феня заняться, как теперь модно говорить, бизнесом. Делала она это хитро и в свободное от бродяжничества по лесу время. Во-первых, установила с помощью дальнетаганайских метеорологов прямо перед домом длинный стол с лавками.
Каждое утро по краю стола выстраивала предприимчивая Феня десятка два банок, а сама устраивалась на сеновале и высиживала, что говорится, туристические группы. Особенно хорошо дорога с Ицыла просматривалась. Феня группу заприметит, сразу с сеновала не спускается, выжидает, когда подойдут да рассядутся за стол. Тут она проворненько так спускается на два яруса вниз, то есть с сеновала на землю, потом в подпол и выволакивает оттуда ведро с холодненьким молочком. Бухает калории посреди стола перед обалдевшими туристами, разливает по банкам, а сама вроде как поет: «Молочко на зубок – пятачок на столок». Ну, понятно, туристы молочко попьют, по пятаку бабке заплатят, и — дальше в путь-дорогу. Феня подождет, пока толпа скроется, и остатки молока из банок в ведро сольёт. Пятаки в карман, молоко в подвал, сама на сеновал в ожидании следующих клиентов местного общепита. Говорят, что до десяти групп в день обслуживала. Короче, разбогатела Феня, стала в город за покупками ходить.
Как-то вернулась бабуля из города на Киалим с полным мешком сладостей, а там полно народу. Экспедиция называется. Феня с ними и вовсе сытно да весело зажила. Однако сферу услуг свою не оставила. Коровку утром подоит, и — на сеновал. Туристы – народ азартный, на бабкину молочную диету охотно шли. Но вышла у Фени вскоре оплошность. Заметил начальник экспедиции позорное бабкино сливное воспроизводство. И давай ее стыдить, запугал до смерти.
На убыль бизнес пошел Через год Феня совсем одна осталась. Корова сдохла. Стол с лавками туристы на костры извели. На Киалиме семья лесников поселилась. Загрустила Феня и начала опять бродяжничать. Возле Киалима она порой и встречается заплутавшему путнику. Дряхлая сухонькая старушонка, с котомкой за спиной, босая да беззубая – Киалимская бабушка. С той поры 30 лет с лишним минуло.
А напоследок – рассказ очевидца или почти правдивая история из жизни одного бывшего альпиниста, который в настоящее время, являясь начальником известной городской службы, пожелал остаться неизвестным.
«Лет двадцать назад это было. После тренировки спускались мы по тропе от Трёх Братьев к Магнитской грани. Первый октябрьский снежок по-хозяйски занимал открытые пространства леса, подтаивая только в центре тропы, хранившей тепло следов возбужденных покорителей гор. Мы с Колькой отстали от группы, решив дождаться Михалыча, который заправлялся витаминами в виде мороженного шиповника возле Третьего Брата. Уселись мы на поваленное мокрое дерево и стали молча наблюдать за снежным вальсом. Монотонная белая круговерть словно отстранила нас от реального мира. Я заметил, что в глубоких ямках следов на тропинке стал скапливаться снег, потом он запорошил все темные места, и нельзя уже было отличить след горного ботинка от следа сапога. Заснул я, что ли? Глаза открываю, а на тропе свежие следы и пар от них идет. С постепенным пробуждением сознания и пониманием обстановки я вижу, что это следы… босых ног. Колька трясет меня за плечо, я поднимаюсь с бревна и тут же сажусь снова. Перед нами стоит маленькая скрюченная старушонка, смотрит на нас и улыбается беззубым ртом. И без того седые клочья волос ещё сильнее белил падавший ей на голову снег. Как мы не забыли рюкзаки, когда маханули вниз к грани, до сих пор удивляюсь. Стоим с Колькой, отдышаться пытаемся. На язык жестов перешли, слово молвить боимся. Про Михалыча забыли, быстро пошли по грани к летнику. А она нам навстречу идет. Ну и бабуля! Да как она, карга старая, мастеров спорта догнать и еще обогнать смогла? Тут уж мы напрямую, через бурелом, не останавливаясь, до 12-й контрольной бежали. Провитаминенный Михалыч позже подошел и говорит, что никого не видел.
И в заключении, еще более неожиданный сюрприз, как говорится из первых уст. В 1994 году, двадцать лет спустя после трёхбратской встречи, в том же районе мне тоже встретились отпечатки босых ног, примерно 35 размера. Ненормальный турист (ка)? Таганайский феномен? Аномалия? Может быть.
М. Середа