Разрешения на строительство Свято-Троицкого собора
Впрочем, вернемся в год 1834-й. Получив 17 мая от архитектора Тележникова смету и чертежи, главная контора уже 22 мая в своем решении наметила первые шаги по строительству Храма: «Преосвященному Архиерею Оренбургскому и Уфимскому отправить подлинники чертежей для получения благословения на строительство Храма, копии чертежей и сметы представить главному начальнику горных заводов Уральского хребта и просить у него разрешения занять место для строительства на площади, Азееву и Сабурову выдать заверенную подписью горного начальника шнуровую книгу для записи собираемых средств и копию с плана и сметы для «предварительного приискания желающих к постройке храма». Златоустовской управе благочиния было поручено подыскать новое место, куда следовало бы перенести находящиеся на площади так называемые Тагильские лавки.
Тем временем, чтобы ускорить получение у епархиального архиерея благословения на строительство Храма, Азеев и Сабуров получили в главной конторе заводов разрешения выехать на двадцать дней в Уфу. Любопытная подробность: местный полицмейстер заявил, что на время отсутствия Сабурова, занимавшего должность базарного смотрителя, он — полицмейстер — принимает на себя наблюдение за порядком на рынке. 27 июня из Екатеринбурга от главного начальника горных заводов Андрея Ивановича Детерихса было получено разрешение на отведенное для строительства место, 3 июля «состоялось подтвердительное постановление о сноске лавок», но далеко не все владельцы сих лавок согласились их снести (храм — храмом, а торговля — торговлей!). Торговцы ссылались на то, что на лавки у них есть планы, правда, лукаво забывая о том, что места под лавки им были сданы в свое время с тем условием, что ежели они со временем потребуются для казенных нужд, тогда торгующие должны за свой счет перенести лавки в другое место. Стоит добавить, что Тагильские лавки загромождали площадь, и еще в 1821 году их предписывалось убрать, но, как это частенько у нас бывает во все времена, благие пожелания так до 1834 года и оставались пожеланиями. 31 августа горный начальник П. П. Аносов решил, что для «наблюдения при сооружении Храма порядка и лучших хозяйственных распоряжений» следует избрать попечителя, его товарища (заместителя) и казначея. Большинством голосов попечителем был избран майор Корпуса Горных инженеров П. Е. Ахматов, товарищем его обер-гиттенфервалтер Малышевский и казначеем шихтмейстер Портнягин. Тут следует сказать, что Павел Ефимович Ахматов, внук лугининского приказчика Ф. И. Ахматова, в описываемое время был управителем Златоустовской Оружейной фабрики (а с 1835 года — помощником горного начальника Златоустовских заводов П. П. Аносова). Впрочем, судя по всему, кроме служебных отношений Ахматова и Аносова связывали и узы дружбы. Они были ровесниками, оба окончили Горный кадетский корпус, в январе 1824 года молодой Павел Аносов был поезжанином (нынешними словами — свидетелем) на свадьбе у Павла Ахматова. Неудивительно, что Павел Ефимович фактически стал во главе столь важного дела, как строительство огромного храма. Впрочем, горный начальник Павел Петрович Аносов, по свидетельствам современников, ежедневно лично наблюдал за постройкой (хотя круг его служебных обязанностей и научных поисков в эти годы был настолько широк, что приходится удивляться, как он находил время еще и для того, чтобы ежедневно лично контролировать строительство храма).
В конце августа место под будущий Храм было распланировано вехами и кольями, а благословение из Уфы все задерживалось. Правда, задержка здесь была не столь за епископом Оренбургским и Уфимским Михаилом, сколь за петербургскими чиновниками. Преосвященный Михаил письмом от 4 сентября 1834 года уведомлял полковника П. П. Аносова, что все документы по предполагаемой златоустовской церкви еще 21 июня отправлены в Главное Управление Путей Сообщения и Публичных зданий. Наконец, 27 ноября, через полгода после того, как главная контора Златоустовских заводов отправила подлинные планы церкви Преосвященному Архиерею, из Оренбургской Духовной консистории пришло уведомление, что проект Петербургом утвержден и на постройку «каменного храма во имя Святой Троицы с двумя приделами во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы и Вознесения Господня испрошено у Его Преосвященства Архипастырское благословение».
К тому времени, когда все необходимые разрешения на строительство нового храма были получены, наступила зима, которая и в нынешние-то сверхмеханизированные времена не лучшее время для строительства на Урале. А в первой половине XIX века климат в златоустовских краях был более суровым, зимы многоснежными и морозными. Закладку нового храма отложили на весну 1835 года, зима прошла только лишь в сборе денег. Под конец зимы, 27 марта, златоустовский протоиерей Илья Попов уведомил горное начальство о получении из Оренбургской духовной консистории указа, которым ему предписывалось освятить место для будущей церкви и заложить по «церковному чиноположению тот Храм».