Фронтовые будни танкиста Спешкова - Здравствуй Ленинград!

Весной 1944 г. получили в Челябинске новые танки ИС-122 и снова в путь-дорогу.

На рассвете в дымке показался Ленинград. Разгружаемся на станции Тосно, а дальше — своим ходом.

Прорвать с ходу сильно укрепленную полосу обороны противника не удалось. Впереди в шахматном порядке — множество трёхгранных глыб, которые танк отодвигает в стороны гусеницами. Отодвинул несколько, а на следующую сел днищем. Если удалось пройти этот ад огня и камня — тут же в несколько рядов торчат толстые столбы проволочного заграждения. Приказ — отойти. И взялась за работу наша авиация. Кажется, нигде не видел столько самолётов с нашей стороны. Накрыли бомбовым ударом. На месте укреплений всё вверх тормашками.

Видавшие виды участники войны с белофиннами — и те были поражены. Куда там, говорят, линии Маннергейма, здесь почище.

Идём впереди полка. Показалась речка — небольшая. Мы проскочили, потом «тридцатьчетвёрка» соседей, а следом — взрыв. Третий танк моего взвода застрял в воде, и полку пройти негде. Докладываю по рации, но командование приказывает: только вперёд, на шоссе!

Гоним вперёд, а по танку словно тысячи дятлов долбят. «Тридцатьчетвёрка» накренилась и встала. Из неё выпрыгнул человек и — в кювет. По кожаной куртке узнал майора из 1-й бригады.

Уже видно шоссе, по которому ползёт поток людей и техники. Гитлеровцы! Угостили их огнем из пулемётов и орудий! Кажется, неплохо получилось: на шоссе — тишина. Осмотрелись, люки стали открывать. Я повесил на сигнальный флажок свой танкошлем и высунул наружу. Тут же его прошила пуля. Значит, «кукушка» близко и нас хорошо видит.

Слышу, майор, кричит, просит старшего группы к себе!

Что ж надо идти. Пригибаюсь в башне, встаю на сиденье заряжающего, отталкиваюсь и падаю на землю. Больно, но все же не от пули, а от удара.

Ползу на голос, пистолет на взводе. Подполз к майору, он говорит: «Я к своим пойду, а ты смотри, не отдай шоссе». Пожали друг другу руки, и он пошел лесом. Я пополз к своему танку, залез на крыло, спрятался за башней и стучу пистолетом: держите, значит. Нырнул вниз головой в танк, выстрелов не слышал, а ноги обожгло. Стал вставать — не держат. Говорю ребятам: правую ногу больно. С нее и начали «технический осмотр». Оказалось, только трофейный сапог повредило да щиколотку поцарапало. А на левой в голенище сапога дырки, ребята решили сапог резать, я не даю: в чем ходить буду? Собрали голенище в гармошку, брюки и белье разрезали. В ноге две дырки рядом, а крови нет. Нога как чугунная стала.

Ранен — не убит, командовать надо. Оглянулся кругом в перископ: голова Миневича из люка торчит. Кричу по рации, да, видно, не слышит. Даю из хвостового пулемёта очередь выше его головы. Спрятался и люк закрыл. Спрашивает по рации:

— Почему давно молчишь?

— Ранен я.

— Никогда не думал, что при такой классической посадке могут ранить!

— Вот ещё раз высунешься из люка, танкошлем не пожалею — прошью насквозь. И давай почаще связь держать. С шоссе ни шагу и смотреть в оба, а ночью через люк гранаты вокруг побрасывай и с пулемёта короткими попугивай.

Вскоре наступила ночь, хотя и белая, но все не день. Короткие очереди и взрывы гранат тревожили ночную тишь, настоянную на запахе цветущей сирени, лесных цветов и трав. Экипажу разрешил спать поочереди. Но кто уснёт перед завтрашним днем!

Младший лейтенант Миневич явился со свёртками, залез в мой танк:

— Пришёл проведать раненого, только без сладких пирогов, а вот масло, мёд, печенье и вино тебе пригодятся.

Прошёл день и ещё ночь. Кружилась голова, ноге стало тесно в сапоге. На шоссе — никого и ничего. Вдруг часов в 10 подошли наши подразделения. Вылез из танка, хотел доложить и упал.

Приходил в сознание от сильной тряски, спрашивал, где я. Мне отвечали: «Везём в госпиталь». Очнулся в полевом госпитале. Оказывается, уже сделали операцию и скоро меня отправят в Ленинград.

С героическим городом я знакомился на костылях, полюбил его, хотя он был тяжело изранен. Последний раз побывал в Ленинграде лет пять назад. Он давно залечил раны, стал ещё краше моему сердцу.

М. Спешков, бывший танкист.

Из газеты «Златоустовский рабочий», 20-25 марта 1975 г.

Спешков Михаил Иванович, 1917 г. р., призван Златоустовским ГВК 20.08.1938 г., младший лейтенант. Умер в Златоусте 30.11.2004 г.

Златоустовская Книга Памяти.