Уральцы - Люди мельчайших деталей
Директор часового завода Иван Иванович напоминает главу семейства, который очень доволен своими ребятами. Про самые тяжёлые времена и то говорит с усмешкой:
— Ну, приехали мы сюда. В спешке, конечно. То не захватили, другое не захватили и стояли вот так же, как эта «эмка»,— показал он нам на легковую машину, которая стояла у подъезда, без мотора, без фар и без колес.— А тут ещё людей нет. Приехало нас человек триста, а надо очень много. Где взять людей? Да ведь людей-то каких! Мы ведь не сапожные колодки работаем!
Что делать? Пошли к школьникам. Летчиков, мол, вы любите? Любим, кричат. Таак. А танкистов любите? Любим, кричат. Ну, вот тогда айдате к нам, учиться будем. И повалили. Честное слово, повалили.
Но нам уже и без честного слова директора было ясно, что в цехах главным образом работают подростки.
Директор подошел к девушке. Она маленькая, золотоголовая. Лицо всё обсыпано веснушками — веснушки на носу, на щеках и даже на подбородке. Это ей очень идёт, но она-то, видимо, от этого страдает. Как только мы подошли к ней, она ладошкой прикрыла лицо.
— Ах, дочка, дочка! Молодчина ты у меня. Как программу выполняешь?
Девушка вспыхнула, опустила глаза и еле слышно:
— Выполняю, Иван Иванович.
— А ты громче, громче об этом говори. О славе ведь говоришь, о хорошем деле. На весь цех крикни: программу, мол, выполнила!
— Вот когда перевыполнять буду, тогда и крикну,— ещё тише говорит девушка.
Она этим даже как-то озадачила директора. Он чуточку постоял около неё молча, затем подхватил:
— Ой, молодчина! — И обернулся к нам: — Да они у нас тут все такие. Есть, кто всей семьей работает. Например, Чесалкины. Мать, дочки, сыновья. А хотите, я вам покажу наши знаменитые автоматы? О-о-о! Это чудо-машины.
И вот мы в новом цехе. Тут в ряд стоят станки. Их очень много, но сами они будто игрушечные.
— Вот на этот, на этот подивитесь,— говорит директор и подводит нас к одному из автоматов.— Смотрите, какой он сердитый.
И в самом деле, станок работает как-то сердито, напоминая щенка, которому впервые попала в зубы кость, и он грызет её, ворчит, боясь, как бы у него эту кость не отняли. Вот повернулся маленький рычажок. Упал на кончик проволоки, упал и вдруг резко рванул… Рванул, чуть поднялся, на какую-то секунду задержался, как бы хвастаясь перед нами тем, что оторвал, затем перекинулся на другую сторону и что-то выбросил. И опять перекинулся к проволоке, опять рванул, опять задержался и опять что-то выбросил. Так без конца и без устали.
— Здорово! Что он делает?
— Деталь для камней,— отвечает паренёк, стоящий у станка.
— А ну, покажи нам эту деталь,— просит Директор и громко хохочет, видимо, намереваясь нас чем-то ошарашить.
Паренек что-то несет нам на кончике пальца. Показывает:
— Вот. Вота,— говорит он весьма серьёзно,— деталь.— Но и сам он не видит этой детали, на пальце у него какая-то черненькая крошка.
— Это надо под лупой. Под лупой.— И директор дает нам лупу. Мы смотрим через лупу. Действительно, какой-то ободок. И тут же вспоминаем огромную раскаленную болванку. Так вот эта деталь из той болванки.
— А для чего такой ободок? — интересуемся мы.
— Для камней. Мы же вырабатываем часы — часы для танков, для самолётов, для кораблей. Вот камешки и вставляются в эти ободки. Вот посмотрите, какие часы.
Директор ввёл нас в помещение, открыл шкаф. Оттуда повеяло холодом, и там мы увидели заиндевевшие, поседевшие часы для самолётов, для танков.
— Морозом испытываем. А тут вот жарой.
Второй шкаф был полон нестерпимым жаром.
— А это вот,— директор осторожно взял в руки огромные круглые часы,— это морской хронометр. Вот такие штуки мы тут делаем.