В военном небе - В горящем самолёте
Никогда бы не подумала, что Николай Иванович Симонов, укладчик горячего металла на стане «600», мог совершить что-то героическое. Невысокий, носит мешковатую спецовку, кепчонку, опалённую жаром. В общем, ничего примечательного. И вдруг узнаю, что наш Симонов — в прошлом воздушный стрелок, гвардии старшина, награждён орденами Красной Звезды и Славы, медалями.
— Какая из наград Вам всего дороже? — спросила я его.
— Медаль «За отвагу» — ответил Николай Иванович. — В тот памятный день, 14 июня 1944 года, я со своим командиром старшим лейтенантом Михаилом Константиновичем Коростиным попал в такой переплет, что век не забуду.
И вот что он рассказал.
Служил Симонов воздушным стрелком на штурмовике «Ил-2». После прорыва блокады Ленинграда их полк, преследуя отступающего противника, бомбил подступы к Нарве. В тот июньский день утро выдалось ясное, тихое. По небу плыли редкие облака. Экипажи штурмовиков завтракали в столовой, говорили о недавних воздушных боях, о бесстрашии и мастерстве наших лётчиков. Вдруг сигнал: — Боевая тревога! Всем по самолётам!
Лётчики бросились к стоянке. Механики уже запустили моторы.
Симонов надел парашют и занял место в своей кабине. «Илы» — машины грозные. Недаром фашисты их назвали «Шварцтод» — «Черная Смерть». Большую поддержку они оказывали наземным войскам. Старший лейтенант Коростин получил задание: прощупать заданный квадрат зажигательными бомбами, обстрелять боевые порядки пехоты. Задача стрелка: охранять заднюю полусферу самолёта от истребителей, поражать зенитные батареи врага. Короче — гляди в оба!
Груженные бомбами «Илы» пошли на взлет. Они пролетали над местами, где ещё недавно шли кровопролитные бои. Внизу — развалины, пепелища, перепаханная снарядами и бомбами земля. Внимание напряжено до предела. И лётчик, и стрелок приглядываются к земле — скоро передний край, встреча с противником может произойти внезапно.
Самолёты стали снижаться и вскоре ринулись в атаку. Первым сбросил бомбы командир звена. Его примеру последовали другие. В самолёте Симонова из четырех люков освободилось два. На земле бушует пламя.
— Молодцы! Цель поражена! — услышали мы по рации.
Противник открыл по самолётам зенитный огонь. Перед глазами стрелка появились клубы черного дыма, вокруг сплошные разрывы. Коростин искусно маневрировал. При развороте на второй заход раздался треск, машину встряхнуло. Стрелок крепко ударился головой, почувствовал запах гари. Кабина стала наполняться дымом. Слезились глаза, першило в горле. Зенитный снаряд угодил в бомболюк. Пламя било в кабину командира, на Коростине уже дымился комбинезон. Выход один: немедленно покинуть самолёт.
— Прыгай! — услышал Симонов приказ. Но он медлил. Кабина лётчика никак не открывалась. Дорога каждая секунда. Обычно спокойный, выдержанный, старший лейтенант Коростин и сейчас сохранял самообладание. Стрелку стало не по себе, мысленно он торопил Коростина: скорей, скорей! — и тут же одергивал себя: спокойно, больше выдержки, не суетись. Сколько пришлось пережить, передумать за эти короткие секунды!
Все же удалось командиру открыть кабину, и они выпрыгнули за борт. Высота была небольшая. Никем не управляемый «ИЛ-2» камнем пошел вниз, оставляя за собой шлейф дыма.
Приземлились в мелколесье. Симонов отделался ушибами и царапинами. Отстегнув лямки, он погасил купол парашюта и осмотрелся. Далеко в стороне догорал самолёт. Нужно было идти искать командира. Но сначала надо успокоиться, возбуждение после боя ещё не прошло.
— Чего голову повесил? Испугался? — как во сне услышал голос Михаила Константиновича.
— Вдвоем не страшно! — обрадовался стрелок. Только тут и увидел, какие тяжёлые ожоги лица и рук получил старший лейтенант. По их расчетам, они приземлились в освобожденной от врага прифронтовой полосе, но осторожность никогда не мешает. Забрав с собой парашюты, помогая друг другу, двинулись на восток. Усталости не чувствовали — так велико было нервное напряжение. Коростину становилось все хуже. Только к вечеру добрались до проселочной дороги, залегли в кустарнике, стали ждать. Смеркалось. На дороге показался какой-то человек. Стрелок вскочил:
— Стой! Руки вверх!
— Ослеп что ли? Свой я! — остановился солдат. На обожженном лице командира мелькнула улыбка. Симонов тоже вздохнул с облегчением: «Повезло!». Дальше пошли уже смело. Вскоре их нагнали машины морской береговой артиллерии. Моряки оказали старшему лейтенанту медицинскую помощь, и Симонов отвез его в ленинградский госпиталь.
Весть о возвращении стрелка быстро облетела аэродром. Встретили Николая шумно, товарищи крепко пожимали руки, засыпали вопросами.
Это были боевые будни, и сами воины не замечали в них особого героизма.
Т. Коломникова, журналист.
Из газеты «Златоустовский рабочий», 13 февраля 1970 г.
Симонов Николай Иванович, 1923 г. р., призван Златоустовским ГВК 15.12.1943 г., гвардии старшина. Умер в Златоусте 08.05.1996 г.
Из Златоустовской Книги Памяти.