Ветка сосны

Шёл 1943-й, люди терпели лишения, но 8-го Марта всем хотелось встретить получше. Ещё накануне наша учительница Валентина Ивановна, зная о том, что моя мать на заводе и придёт поздно, сказала:

— Иди с последнего урока в ваш магазин, дают картофельную муку да клюкву. Торопись, а то разберут.

— На жиры, что ли?

— Нет, это дополнительно ко всему.

Нечего говорить, с какой радостью я бежал домой, нагруженный кулёчками и пакетами. А ещё я знал, что у нас на кухне стоит миска с квашеной капустой, да соседка к празднику принесла ведро картошки. Это было уже немало. Теперь и мы с братишкой маме можем сделать праздник.

Да вот беда — кончились дрова. Делать нечего, решили мы, пока мама на заводе, сходить за пруд в лес. Пока искал санки и веревку, пока укутал потеплее семилетнего братишку, время шло.

Пруд крепко спал, скованный льдом и посыпанный недавно выпавшим снежком. Идти легко, санки скользят. Братишка то сядет на них, то сам впряжется. И разговоров у нас много, всё больше про войну, про то, когда фашистов прогонят и вернется папа. Карапуз вслух мечтал:

— Кончится война, и будет у нас хлеба много, много. Правда?Дальше его фантазия не идёт.

— Придём в магазин, — продолжал он, а там полные полки хлеба! И дадут целую буханку, а может, две. Или три. И без карточки!

В голосе его слышатся слёзы. Мы сильно проголодались, ведь шли по свежему воздуху более часа, а это и в лучшее время вызвало бы волчий аппетит.

Когда дошли до леса, день стал казаться серым, как бы начал гаснуть. Заметно похолодало. Я таскал сухой валежник и складывал на санки. Братишка помогал, пытался даже выворотить трухлявый пень, да не хватило силёнок.

Быстренько накидали возик. Накидать-то накидали, а довезем ли? — невесело размышлял я. Достал краюшку хлеба, отщипнул себе корочку, чтобы голод обмануть. Остальное отдал братишке.

— А ты? Где у тебя хлеб? — спросил он.

— Хватился! Я свою долю съел ещё дорогой.

Пока братишка торопливо жевал хлеб, я отломил зелёную веточку сосны. Вспомнил, как перед войной на новогоднем вечере у папиного брата в Свердловске всем дарил веточку кедра.

Когда двинулись в путь, сгустилась темнота. Мы шли без дороги по снежной целине, и каждый шаг давался с трудом. Часть хвороста пришлось сбросить. Meдленно приближались огни заводской плотины. Мы выбились от усталости, голода и отчаяния. Оглянулся: малыш устал, окоченел, а идёт сзади санок, своими слабыми ручонками подталкивает их. Может, он и плакал, но я не слышал…

Дома братишка торопливо кидал в «буржуйку» листы из подшивки «Огонька» пока не разгорелись дрова. Стало тепло, и, не дождавшись, когда сварится картошка, он уснул.

Но самая большая радость нас ждала утром 8-го Марта, когда мы увидели маму в своём праздничном платье, а на столе — картофельные лепёшки, клюквенный кисель и на самом видном месте — веточка сосны.

Ю. Молчанов, старший вальщовщик стана «350/500».

Из газеты «Златоустовский рабочий»,8 марта 1975 г.